Кто помогал Николаю
Тем временем, после очередного длительного перерыва, пришло письмо от Инны с ответами на мои многочисленные вопросы. Читать его было интересно, поскольку вырисовывался своеобразный характер человека, и прояснялись некоторые детали ее феномена.
В начале письма Инна соглашалась на предложенное мною вступление, причем сослалась и на мнение своего соавтора: «Николай ответил на поставленный вопрос о вступлении одном словом: «Разумно»».
А дальше я просто приведу текст ее письма с небольшими сокращениями.
«…Я не приняла окончательного решения об изменении названия книги, но теперь, сопоставляя свои внутренние чувства к книге с предложенными Вами, пожалуй, остановлюсь на этом – «За небесными вратами» Это название ближе мне и созвучнее с моим восприятием книги.
Теперь о себе. Я родилась 5 марта 1971 года. Образование высшее. В 1993 году окончила Казахский сельскохозяйственный институт в городе Алма-Ате, факультет плодоводства. Однако по специальности не работала ни дня: вскоре пришлось по известным причинам из Казахстана уехать. Наши выпускники тоже разъехались кто куда. Мне очень хотелось бы работать в области генетики или селекции, потому что нравится возиться с растениями, экспериментировать, но… это сейчас никому не нужно.
Семейное положение – замужем, в брак вступила в 1994 году. У нас растет доченька, ей два года, зовут Саша.
Увлечения… Записывала понравившиеся и запавшие в душу стихи. Я их записываю до сих пор в блокнотики. Имена авторов и их известность не особенно интересуют. Важно содержание и только! Есть авторы, в творчестве которых много созвучного с моим внутренним миром. В первую очередь это Есенин и Блок. Другие авторы нравятся мне избирательно. Среди них назову В. Высоцкого и М. Цветаеву, В. Тушнову и Т. Кузовлеву, Б. Пастернака и И. Бунина, Омар Хайяма. В последнее время я открыла для себя новые имена – И. Талькова и Елизавету Стюарт. Мне также нравятся шекспировские трагедии и сонеты, в свое время, помню, зачитывалась Тургеневым. Вспоминаю, как тайком от родителей читала «Таис Афинскую» И. Ефремова. Меня влекли обряды и посвящения, тайнодеяния жриц, поразил образ Македонского: благородство и нелепость его стремления объединить мир, покорив его… А любовных сцен, чего ради прятали от меня эту книгу, я и не помню. У меня был к ней другой интерес.
Сейчас в потоке литературной мишуры так трудно держаться на плаву. Меня угнетает массовость ненужного, всевозможные серии романов о любви, немыслимые ужасы в фантастике. Конечно, много переиздается хорошей, переводной литературы, много новых имен, но и мусора хватает.
Должна заметить, что я всегда считала себя человеком со странностями – то ли оттого, что так обо мне частенько говорили, то ли оттого, что так оно и есть. Конечно, человек – это обособленная, неповторимая личность, и у каждого есть свои странности, но, тем не менее, я испытываю и сейчас некий дискомфорт от того, что живу далеко не теми проблемами, что большинство из окружающих меня людей. Если бы можно было передать те мысли, те образы и фантазии, что меня посещают… Но это трудно выразить в словах. А вот музыка – это да! Как много она в себе несет!.. Мне нравится все, что находит отклик в душе. Особое предпочтение отдаю органной музыке.
Если говорить об изобразительном искусстве, то мне близки пейзажи Левитана… Раньше я и сама неплохо рисовала, но сейчас уже нет прежней уверенности в руке. Мне очень нравилось работать акварелью по мокрому.
Но в целом я человек настроения: быстро загораюсь новым делом, но и быстро охладеваю. Завершаю лишь то, что крайне необходимо или к чему есть определенный интерес или цель. Могу вязать на спицах, крючком, могу шить…
Геннадий Степанович, Вы задаете конкретные вопросы, но мне трудно ответить что-то определенное на них. О себе сложно говорить.
Расскажу о первом впечатлении прикосновения к чему-то аномальному. Воспоминание относится к 1983 году, месяц – декабрь, число – 16...
В нашем поселке школу закрыли, так как в классах было по три-четыре ученика, а нас возили в соседний поселок. Я хорошо помню тот день. После окончания уроков мы, школьники, играли возле школы в снежки, ожидая свой автобус. Было облачно, солнце то выглядывало из-за туч, то накатывалась тень. Шел снег. Снежинки редкие и очень-очень пушистые.
Мне не нравилась эта игра – в «снежки». Мальчишки делали грубые снежки, стараясь побольше набрать талого снега, и комочки получались увесистыми, тяжелыми. Мне было и больно, и обидно за девчонок, о которых разбивались эти ледяные «снежки». Я стояла в стороне от играющих и ловила на варежку снежинки. Забавно! Они так переливались в лучах солнца, эти маленькие живые кристаллики, и так быстро таяли, но им на смену падали другие.
И вот в какой-то момент, когда легкое облачко закрыло на мгновение солнце, я непроизвольно резко посмотрела на дорогу. Мне показалось, что там кто-то стоит и смотрит на меня. Но я никого не увидела: улица и дорога были пусты. И все же я непроизвольно продолжала смотреть на дорогу и даже проводила взглядом нечто невидимое мне, но ощутимое… И тут кто-то, пробегая мимо, толкнул меня, и все исчезло, даже забылось. Однако в этот день, вернувшись из школы, я написала свое первое стихотворение:
Снег идет, снег идет,
Легкий, белый, чистый,
И снежинок хоровод
В воздухе кружится,
И пушистым покрывалом
На землю ложится…
До этого стихов я не писала, хотя мои сочинения учительница в школе хвалила.
Я не случайно так подробно описала это событие. Этот день до сих пор хранится в моей памяти. Подробнее я узнала о нем много позже, когда совместно с Н. писала книгу. Это тот самый момент, когда он впервые увидел меня на Земле. Ему что-то во мне напомнило Тамару, его любимую, но сходство было мимолетное. В тот день он ушел. Я проводила его взглядом, хоть и не видела, но чувствовала. Он ушел, чтобы вернуться снова…
Геннадий Степанович, как Вы поняли, я полностью идентифицирую себя с героиней, что выведена в романе. Не знаю наверняка, но мне кажется, что ряд определенных событий в моей жизни привели к тому, что я встретилась с Николаем, и я смогла принять его книгу.
Но как, каким образом я ощутила проявление интереса к себе из иномира – мне трудно сказать. Может, это произошло потому, что я не проводила границы между реальным и нереальным? Когда произошли первые выходы из тела, я хоть и испугалась, но быстро привыкла и восприняла эти события как естественные. Загадкой было лишь то, почему это произошло со мной и, причем отнюдь не на грани жизни и смерти, как я читала в литературе?
Так что ничего особенного я не чувствовала. Правда, во мне и раньше, и сейчас живет предчувствие какого-то большого грядущего события. И оно становится все более обостренным. Я жду. Постоянно чего-то жду, но… ничего не происходит. Однако внутренне я знаю, что неведомое мне событие обязательно произойдет.
Впрочем, в моей жизни был эпизод, но я его не отношу к разряду аномальных. Я любила молодого человека. Он был офицером, служил в Душанбе как раз в то время, когда там начались беспорядки. Я чувствовала его на расстоянии. Знала, когда позвонит, когда приедет. Доходило до смешного: ему уезжать, мы стоим на остановке, я – спиной к идущим автобусам, он видит номера. Когда подъезжает автобус, на котором ему ехать, я с ним прощаюсь. Он удивлялся, как я угадываю, но я просто чувствовала, что он сейчас уедет. Точно так же я чувствовала, что у наших встреч нет будущего, что нам по жизни не идти вместе. Но… как это ни глупо, я надеялась и верила. Я пережила сильное потрясение – наш разрыв был без ссор и каких-либо объяснений. Тяжелее всего было от осознания всего происходящего: я понимала силу и глубину своих чувств к этому человеку, я знала, что у нас нет будущего, и я также знала, что подобное в моей жизни никогда не повторится. Такое бывает раз в жизни! Больше я никого так не чувствовала.
Этот период эмоционального кризиса мне помог пережить Николай Осеёв. Он приходил ко мне, даже если я не выходила сама с ним на контакт. Он приносил мне цветы и украшал ими мою комнату. Я их не видела, но чувствовала их присутствие, а порой и запах, четко различая их цвет и род (розы, гвоздики, сирень). Однако жизнь цветов того мира недолог, они угасают в два-три дня, и Н. приносил новые. Я чувствовала теплоту его отношений ко мне, и это очень помогало в моей беде.
Было несколько путешествий с Н. в тот мир. Он показывал мне свои излюбленные места среди красивейших уголков природы. Мы были одни. Лишь однажды я побывала с Н. у старца Николоса (персонаж книги), но все разговоры были стерты из памяти, осталось только ощущение красивой местности.
Как происходили эти путешествия? Я ложилась спать – и все. Н. забирал меня с собой. Он ждал, пока я усну, и душа моя уходила с ним. Но это не в астральном теле. Почему я так думаю? Потому что я та не похожа на себя земную! А астрал – повторение земного образа. Откуда я знаю, что мой облик иной? По ощущениям, которые хорошо помню. У меня той – волосы русые и длинные и глаза не карие, а светлые. Я видела себя в зеркале, когда прихорашивалась в доме Н. Но лицо стерлось из памяти, происходит блокировка в сознании. Отчасти поэтому младенцам не следует давать зеркал – они пугаются «не своего» образа, они помнят себя иными…
Был и мой самостоятельный выход, когда я искала Н., – я об этом уже писала. Меня лишили такой способности в наказание за нарушение неких правил.
Вас, конечно, интересует, как я вышла на контакт с Николаем? Определенного ничего сказать не могу, все произошло как бы само собой. Однажды во мне прозвучал голос извне, который сообщил, что во Вселенной есть душа, которая ищет со мной прямой контакт. И все! Потом, как Вы помните, я взяла лист чистой бумаги и ручку, попыталась расслабиться, как мне советовали. Я понимала, что это часть того, чего я подспудно ожидала и продолжаю ждать.
С каждым контактом понимание между нами было все успешнее. Потом Н. как-то спросил мое согласие на совместную работу. Речь шла о книге. И я согласилась. Меня никто и ничто не принуждало. Я была согласна помочь Николаю записать его книгу, так как понимала важность ее содержания. Мне же в ней было почти все известно. Не сам сюжет, а та жизнь, которая описывалась. Глубоко внутренне я это все знала и верила в существование потусторонней жизни. По-видимому, эти знания были во мне, но я не извлекала их из себя до определенного времени.
По содержанию книги Вы понимаете, что Н. должен был прийти ко мне ребенком. И до его рождения книга должна была быть закончена. Первые месяцы беременности были для меня сложными. Токсикоз, ослабленность, а отсюда и сонливость. И на каком-то этапе я почувствовала на себе давление извне. Снова был голос, или, вернее, мысль с предупреждением, что надо усиленно работать, чтобы в срок завершить написание книги. В этом слышалась подавляющая строгость, и я не могла ослушаться. У меня не было на это права. И снова произошедшее я приняла как должное. Я действительно допускала оплошность: редкие диктовки. А время шло. То есть необходимость ускорить работу с книгой была правомерной.
Знала ли я продолжение глав и эпизодов? Предугадывала. Какие сложности были в диктовках? Чем больше становился объем написанного, тем труднее мне было выкраивать время для приема текста. Создавалось такое впечатление, что некие силы сознательно мешали мне, отвлекая повседневными обыденными хлопотами. И в дальнейшем мои подозрения нашли подтверждение. Это были сознательные помехи со стороны сил Зла.
Как я «видела» картины того, о чем писала? Вы правы – фильм шел без звука. Это были застывшие картины наподобие диафильма, но они очень помогали мне в работе. Изображение, я, кажется, уже писала, – цветное.
Диктовки начались в Алма-Ате. Я была на четвертом курса института.
Что сказать о моих взаимоотношениях с Н.? Знакомство с ним мне не мешает ни в чем. Он оказывает мне своего рода помощь. Однако на мои вопросы он отвечает своеобразно. Не всегда ответ его сразу понятен. Вот, например, в последнее время у меня было два варианта устроиться на работу здесь, в Сызрани. На один вариант он ответил, что я не смогу там работать, место не для меня. На другой вариант был ответ – не торопись, подожди. Суть этих ответов я поняла позже: я устроилась на работу, но… совсем в другое место.
Что еще? Однажды Н. дал мне рецепт пасхального теста, как пекла его бабка, когда он был ребенком. Еще посоветовал, как солить капусту рассолом. И то, и другое получается очень вкусно и необычно.
Вы спрашиваете, верила ли я в существование загробного мира до этого моего контакта? Я не верила, а знала о его существовании и не только по опыту общения с Н.. В этом письме я не стану описывать свои необычные «сны», как я их называю. Письмо и так велико. Напишу позже.
Пока писала свое послание, еще раз обдумывала название книги, и мне нравятся как варианты такие – «Дар бессмертия» или «Врата небесные». Они тоже находят во мне отклик. А может, соединить? Например, «Врата небесные, или Дар бессмертия»?.. Что Вы скажете по этому поводу?
Мне хочется извиниться за мой почерк и столь длинное письмо. Я еще никогда не писала таких больших писем…»
6 февраля 1997 г.
Сызрань».
Я поразился последней фразе Инны: не писала таких больших писем, а у самой за плечами роман почти в пятьсот страниц!
Зато эпизод встречи девочки-подростка с душой Николая я хорошо помнил из книги и сразу нашел его. В книге он выглядел так:
«В начале 80-х годов XX столетия на земле Казахстана в пригороде крупного города я однажды зимой проходил мимо небольшой школы, – писал в книге Осеёв. – Дети играли в снежки. И в какой-то миг девчушка в профиль ко мне показалась до боли знакомой. Я отшатнулся от поразившего меня сходства с Тамарой. Но это только миг! Нет, она не была похожа на ту, что причинила мне столько боли. Мне показалось... Я не мог оставаться здесь больше. На меня нахлынуло множество противоречивых чувств, и я вернулся домой.
Чувство, переполняющее меня, не давало покоя. И вот я вновь на Земле. Я долго искал ее, ту, что поразила мое воображение. Хотя на поиски ушло всего около недели, мне эти дни показались вечностью. И все же я нашел ее!
Девчушка-подросток! Она стала занимать все мои мысли, и я часто, очень часто спускался к ней и ради нее на Землю…
Учитель сказал: – Ты нашел то, что искал. Сбереги свое счастье.
…Неполных 10 лет она была моей ученицей. Я работал с ней с особым желанием. Она была частью моей жизни. И я отдавал ей всю свою нежность. Долгое время не решался взглянуть на нее как на душу. И вот однажды… мне показалось, что какая-то незнакомая милая девушка с золотистыми волосами, которую я встретил в стране Грез, очень близка и дорога мне. Я чувствовал в ней любовь. Такое открытие меня озадачило. И я следил за ней, стараясь быть ею не замеченным. Я шел за ней тенью, пока она не вошла в тело; ошибки не было – это была она! Вот так я впервые встретил ее дух.
О! Я недооценил эту хрупкую девушку… Ее дух был очень силен!»
В начале письма Инна соглашалась на предложенное мною вступление, причем сослалась и на мнение своего соавтора: «Николай ответил на поставленный вопрос о вступлении одном словом: «Разумно»».
А дальше я просто приведу текст ее письма с небольшими сокращениями.
«…Я не приняла окончательного решения об изменении названия книги, но теперь, сопоставляя свои внутренние чувства к книге с предложенными Вами, пожалуй, остановлюсь на этом – «За небесными вратами» Это название ближе мне и созвучнее с моим восприятием книги.
Теперь о себе. Я родилась 5 марта 1971 года. Образование высшее. В 1993 году окончила Казахский сельскохозяйственный институт в городе Алма-Ате, факультет плодоводства. Однако по специальности не работала ни дня: вскоре пришлось по известным причинам из Казахстана уехать. Наши выпускники тоже разъехались кто куда. Мне очень хотелось бы работать в области генетики или селекции, потому что нравится возиться с растениями, экспериментировать, но… это сейчас никому не нужно.
Семейное положение – замужем, в брак вступила в 1994 году. У нас растет доченька, ей два года, зовут Саша.
Увлечения… Записывала понравившиеся и запавшие в душу стихи. Я их записываю до сих пор в блокнотики. Имена авторов и их известность не особенно интересуют. Важно содержание и только! Есть авторы, в творчестве которых много созвучного с моим внутренним миром. В первую очередь это Есенин и Блок. Другие авторы нравятся мне избирательно. Среди них назову В. Высоцкого и М. Цветаеву, В. Тушнову и Т. Кузовлеву, Б. Пастернака и И. Бунина, Омар Хайяма. В последнее время я открыла для себя новые имена – И. Талькова и Елизавету Стюарт. Мне также нравятся шекспировские трагедии и сонеты, в свое время, помню, зачитывалась Тургеневым. Вспоминаю, как тайком от родителей читала «Таис Афинскую» И. Ефремова. Меня влекли обряды и посвящения, тайнодеяния жриц, поразил образ Македонского: благородство и нелепость его стремления объединить мир, покорив его… А любовных сцен, чего ради прятали от меня эту книгу, я и не помню. У меня был к ней другой интерес.
Сейчас в потоке литературной мишуры так трудно держаться на плаву. Меня угнетает массовость ненужного, всевозможные серии романов о любви, немыслимые ужасы в фантастике. Конечно, много переиздается хорошей, переводной литературы, много новых имен, но и мусора хватает.
Должна заметить, что я всегда считала себя человеком со странностями – то ли оттого, что так обо мне частенько говорили, то ли оттого, что так оно и есть. Конечно, человек – это обособленная, неповторимая личность, и у каждого есть свои странности, но, тем не менее, я испытываю и сейчас некий дискомфорт от того, что живу далеко не теми проблемами, что большинство из окружающих меня людей. Если бы можно было передать те мысли, те образы и фантазии, что меня посещают… Но это трудно выразить в словах. А вот музыка – это да! Как много она в себе несет!.. Мне нравится все, что находит отклик в душе. Особое предпочтение отдаю органной музыке.
Если говорить об изобразительном искусстве, то мне близки пейзажи Левитана… Раньше я и сама неплохо рисовала, но сейчас уже нет прежней уверенности в руке. Мне очень нравилось работать акварелью по мокрому.
Но в целом я человек настроения: быстро загораюсь новым делом, но и быстро охладеваю. Завершаю лишь то, что крайне необходимо или к чему есть определенный интерес или цель. Могу вязать на спицах, крючком, могу шить…
Геннадий Степанович, Вы задаете конкретные вопросы, но мне трудно ответить что-то определенное на них. О себе сложно говорить.
Расскажу о первом впечатлении прикосновения к чему-то аномальному. Воспоминание относится к 1983 году, месяц – декабрь, число – 16...
В нашем поселке школу закрыли, так как в классах было по три-четыре ученика, а нас возили в соседний поселок. Я хорошо помню тот день. После окончания уроков мы, школьники, играли возле школы в снежки, ожидая свой автобус. Было облачно, солнце то выглядывало из-за туч, то накатывалась тень. Шел снег. Снежинки редкие и очень-очень пушистые.
Мне не нравилась эта игра – в «снежки». Мальчишки делали грубые снежки, стараясь побольше набрать талого снега, и комочки получались увесистыми, тяжелыми. Мне было и больно, и обидно за девчонок, о которых разбивались эти ледяные «снежки». Я стояла в стороне от играющих и ловила на варежку снежинки. Забавно! Они так переливались в лучах солнца, эти маленькие живые кристаллики, и так быстро таяли, но им на смену падали другие.
И вот в какой-то момент, когда легкое облачко закрыло на мгновение солнце, я непроизвольно резко посмотрела на дорогу. Мне показалось, что там кто-то стоит и смотрит на меня. Но я никого не увидела: улица и дорога были пусты. И все же я непроизвольно продолжала смотреть на дорогу и даже проводила взглядом нечто невидимое мне, но ощутимое… И тут кто-то, пробегая мимо, толкнул меня, и все исчезло, даже забылось. Однако в этот день, вернувшись из школы, я написала свое первое стихотворение:
Снег идет, снег идет,
Легкий, белый, чистый,
И снежинок хоровод
В воздухе кружится,
И пушистым покрывалом
На землю ложится…
До этого стихов я не писала, хотя мои сочинения учительница в школе хвалила.
Я не случайно так подробно описала это событие. Этот день до сих пор хранится в моей памяти. Подробнее я узнала о нем много позже, когда совместно с Н. писала книгу. Это тот самый момент, когда он впервые увидел меня на Земле. Ему что-то во мне напомнило Тамару, его любимую, но сходство было мимолетное. В тот день он ушел. Я проводила его взглядом, хоть и не видела, но чувствовала. Он ушел, чтобы вернуться снова…
Геннадий Степанович, как Вы поняли, я полностью идентифицирую себя с героиней, что выведена в романе. Не знаю наверняка, но мне кажется, что ряд определенных событий в моей жизни привели к тому, что я встретилась с Николаем, и я смогла принять его книгу.
Но как, каким образом я ощутила проявление интереса к себе из иномира – мне трудно сказать. Может, это произошло потому, что я не проводила границы между реальным и нереальным? Когда произошли первые выходы из тела, я хоть и испугалась, но быстро привыкла и восприняла эти события как естественные. Загадкой было лишь то, почему это произошло со мной и, причем отнюдь не на грани жизни и смерти, как я читала в литературе?
Так что ничего особенного я не чувствовала. Правда, во мне и раньше, и сейчас живет предчувствие какого-то большого грядущего события. И оно становится все более обостренным. Я жду. Постоянно чего-то жду, но… ничего не происходит. Однако внутренне я знаю, что неведомое мне событие обязательно произойдет.
Впрочем, в моей жизни был эпизод, но я его не отношу к разряду аномальных. Я любила молодого человека. Он был офицером, служил в Душанбе как раз в то время, когда там начались беспорядки. Я чувствовала его на расстоянии. Знала, когда позвонит, когда приедет. Доходило до смешного: ему уезжать, мы стоим на остановке, я – спиной к идущим автобусам, он видит номера. Когда подъезжает автобус, на котором ему ехать, я с ним прощаюсь. Он удивлялся, как я угадываю, но я просто чувствовала, что он сейчас уедет. Точно так же я чувствовала, что у наших встреч нет будущего, что нам по жизни не идти вместе. Но… как это ни глупо, я надеялась и верила. Я пережила сильное потрясение – наш разрыв был без ссор и каких-либо объяснений. Тяжелее всего было от осознания всего происходящего: я понимала силу и глубину своих чувств к этому человеку, я знала, что у нас нет будущего, и я также знала, что подобное в моей жизни никогда не повторится. Такое бывает раз в жизни! Больше я никого так не чувствовала.
Этот период эмоционального кризиса мне помог пережить Николай Осеёв. Он приходил ко мне, даже если я не выходила сама с ним на контакт. Он приносил мне цветы и украшал ими мою комнату. Я их не видела, но чувствовала их присутствие, а порой и запах, четко различая их цвет и род (розы, гвоздики, сирень). Однако жизнь цветов того мира недолог, они угасают в два-три дня, и Н. приносил новые. Я чувствовала теплоту его отношений ко мне, и это очень помогало в моей беде.
Было несколько путешествий с Н. в тот мир. Он показывал мне свои излюбленные места среди красивейших уголков природы. Мы были одни. Лишь однажды я побывала с Н. у старца Николоса (персонаж книги), но все разговоры были стерты из памяти, осталось только ощущение красивой местности.
Как происходили эти путешествия? Я ложилась спать – и все. Н. забирал меня с собой. Он ждал, пока я усну, и душа моя уходила с ним. Но это не в астральном теле. Почему я так думаю? Потому что я та не похожа на себя земную! А астрал – повторение земного образа. Откуда я знаю, что мой облик иной? По ощущениям, которые хорошо помню. У меня той – волосы русые и длинные и глаза не карие, а светлые. Я видела себя в зеркале, когда прихорашивалась в доме Н. Но лицо стерлось из памяти, происходит блокировка в сознании. Отчасти поэтому младенцам не следует давать зеркал – они пугаются «не своего» образа, они помнят себя иными…
Был и мой самостоятельный выход, когда я искала Н., – я об этом уже писала. Меня лишили такой способности в наказание за нарушение неких правил.
Вас, конечно, интересует, как я вышла на контакт с Николаем? Определенного ничего сказать не могу, все произошло как бы само собой. Однажды во мне прозвучал голос извне, который сообщил, что во Вселенной есть душа, которая ищет со мной прямой контакт. И все! Потом, как Вы помните, я взяла лист чистой бумаги и ручку, попыталась расслабиться, как мне советовали. Я понимала, что это часть того, чего я подспудно ожидала и продолжаю ждать.
С каждым контактом понимание между нами было все успешнее. Потом Н. как-то спросил мое согласие на совместную работу. Речь шла о книге. И я согласилась. Меня никто и ничто не принуждало. Я была согласна помочь Николаю записать его книгу, так как понимала важность ее содержания. Мне же в ней было почти все известно. Не сам сюжет, а та жизнь, которая описывалась. Глубоко внутренне я это все знала и верила в существование потусторонней жизни. По-видимому, эти знания были во мне, но я не извлекала их из себя до определенного времени.
По содержанию книги Вы понимаете, что Н. должен был прийти ко мне ребенком. И до его рождения книга должна была быть закончена. Первые месяцы беременности были для меня сложными. Токсикоз, ослабленность, а отсюда и сонливость. И на каком-то этапе я почувствовала на себе давление извне. Снова был голос, или, вернее, мысль с предупреждением, что надо усиленно работать, чтобы в срок завершить написание книги. В этом слышалась подавляющая строгость, и я не могла ослушаться. У меня не было на это права. И снова произошедшее я приняла как должное. Я действительно допускала оплошность: редкие диктовки. А время шло. То есть необходимость ускорить работу с книгой была правомерной.
Знала ли я продолжение глав и эпизодов? Предугадывала. Какие сложности были в диктовках? Чем больше становился объем написанного, тем труднее мне было выкраивать время для приема текста. Создавалось такое впечатление, что некие силы сознательно мешали мне, отвлекая повседневными обыденными хлопотами. И в дальнейшем мои подозрения нашли подтверждение. Это были сознательные помехи со стороны сил Зла.
Как я «видела» картины того, о чем писала? Вы правы – фильм шел без звука. Это были застывшие картины наподобие диафильма, но они очень помогали мне в работе. Изображение, я, кажется, уже писала, – цветное.
Диктовки начались в Алма-Ате. Я была на четвертом курса института.
Что сказать о моих взаимоотношениях с Н.? Знакомство с ним мне не мешает ни в чем. Он оказывает мне своего рода помощь. Однако на мои вопросы он отвечает своеобразно. Не всегда ответ его сразу понятен. Вот, например, в последнее время у меня было два варианта устроиться на работу здесь, в Сызрани. На один вариант он ответил, что я не смогу там работать, место не для меня. На другой вариант был ответ – не торопись, подожди. Суть этих ответов я поняла позже: я устроилась на работу, но… совсем в другое место.
Что еще? Однажды Н. дал мне рецепт пасхального теста, как пекла его бабка, когда он был ребенком. Еще посоветовал, как солить капусту рассолом. И то, и другое получается очень вкусно и необычно.
Вы спрашиваете, верила ли я в существование загробного мира до этого моего контакта? Я не верила, а знала о его существовании и не только по опыту общения с Н.. В этом письме я не стану описывать свои необычные «сны», как я их называю. Письмо и так велико. Напишу позже.
Пока писала свое послание, еще раз обдумывала название книги, и мне нравятся как варианты такие – «Дар бессмертия» или «Врата небесные». Они тоже находят во мне отклик. А может, соединить? Например, «Врата небесные, или Дар бессмертия»?.. Что Вы скажете по этому поводу?
Мне хочется извиниться за мой почерк и столь длинное письмо. Я еще никогда не писала таких больших писем…»
6 февраля 1997 г.
Сызрань».
Я поразился последней фразе Инны: не писала таких больших писем, а у самой за плечами роман почти в пятьсот страниц!
Зато эпизод встречи девочки-подростка с душой Николая я хорошо помнил из книги и сразу нашел его. В книге он выглядел так:
«В начале 80-х годов XX столетия на земле Казахстана в пригороде крупного города я однажды зимой проходил мимо небольшой школы, – писал в книге Осеёв. – Дети играли в снежки. И в какой-то миг девчушка в профиль ко мне показалась до боли знакомой. Я отшатнулся от поразившего меня сходства с Тамарой. Но это только миг! Нет, она не была похожа на ту, что причинила мне столько боли. Мне показалось... Я не мог оставаться здесь больше. На меня нахлынуло множество противоречивых чувств, и я вернулся домой.
Чувство, переполняющее меня, не давало покоя. И вот я вновь на Земле. Я долго искал ее, ту, что поразила мое воображение. Хотя на поиски ушло всего около недели, мне эти дни показались вечностью. И все же я нашел ее!
Девчушка-подросток! Она стала занимать все мои мысли, и я часто, очень часто спускался к ней и ради нее на Землю…
Учитель сказал: – Ты нашел то, что искал. Сбереги свое счастье.
…Неполных 10 лет она была моей ученицей. Я работал с ней с особым желанием. Она была частью моей жизни. И я отдавал ей всю свою нежность. Долгое время не решался взглянуть на нее как на душу. И вот однажды… мне показалось, что какая-то незнакомая милая девушка с золотистыми волосами, которую я встретил в стране Грез, очень близка и дорога мне. Я чувствовал в ней любовь. Такое открытие меня озадачило. И я следил за ней, стараясь быть ею не замеченным. Я шел за ней тенью, пока она не вошла в тело; ошибки не было – это была она! Вот так я впервые встретил ее дух.
О! Я недооценил эту хрупкую девушку… Ее дух был очень силен!»
Трудная судьба книги
Тем временем я затеял переписку с архивами и библиотеками Саратова: делал запросы о судьбе погибшего от несчастного случая в 1851 году Николая Осеёва. Тогда в губернском городе, как я узнал, издавали всего лишь одну газету, и в рубрике трагических новостей могла быть заметка о гибели молодого человека 35 лет. Однако меня переадресовывали то в Москву, то, позже, в Санкт-Петербург.
Из Москвы, из Российской государственной библиотеки, сообщили:
«В ответ на Ваше письмо от 7 апреля 1997 г. сообщаем, что газета «Саратовские губернские ведомости» за 1851 год отсутствует в фондах нашей библиотеки. Интересующее Вас издание имеется в Российской национальной библиотеке по адресу Санкт-Петербург…
Зав. отделом газет О.А. Ядыкина».
Позже ответили и из Санкт-Петербурга:
«По Вашей просьбе библиографы Российской национальной библиотеки просмотрели все сентябрьские номера газеты «Саратовские губернские ведомости» за 1851 год и никаких упоминаний о Н. Осеёве или неординарном несчастном случае с ним не обнаружили.
Зам. директора Е.В. Небогатикова».
Что ж, возможно, гибель человека под колесами экипажа и не столь громкое событие, чтобы о нем сообщать в газете, хотя, помнится, в те времена и более мелкие происшествия получали огласку. Или «Николай Осеёв» – это мистификация? Тогда чья?
Из Саратовского областного архива тоже пришел ответ на мой запрос об Осеёве, но там за такую услугу просили оплату в 350 тысяч рублей (по курсу на 1997 год), а у меня таких денег на тот момент не было… Потом с запросом забылось.
И еще я предпринял одно действие – передал рукопись книги редактору волгоградского журнала «Отчий край» В.Б. Смирнову, который несколько лет назад, будучи редактором городского издания «Новая газета» санкционировал публикацию двух моих брошюр «НЛО над Поволжьем» и «Призраки из поднебесья» весьма приличным тиражом – по 25 тысяч экземпляров каждая. Виталий Борисович одновременно возглавлял кафедру журналистики в Волгоградском госуниверситете, был доктором филологических наук, профессором. Правда, такие люди обычно консервативны, и как он воспримет такой способ литературного письма как психография, мне было неясно. На всякий случай я прихватил с собой замечательную книжку Э. Баркер «Письма живого усопшего» – как пример подобного творческого метода.
Беседа с маститым ученым и литератором повергла меня в шок: уважаемый редактор не знал буквально ничего о феномене психографического письма, и мне пришлось битый час рассказывать о нем, ссылаясь на известные примеры. Изумление и глубокое недоверие не покидало лица моего собеседника. А ведь есть Библия, написанная таким же способом – она продиктована, а не взята из головы! Есть поразительные примеры с творчеством Анни Бизант, Алисы Бейли, российских подданных Е.П. Блаватской и семейства Рерихов. Известны признания писателей Германа Гессе и Ричарда Баха о диктовках, которые они получали… Да много, много подобных фактов. И ничего этого не знает доктор наук?!
А ведь в истории литературы известен, к примеру, поразительный случай, никак не объясненный до сих пор. Он касается последнего неоконченного произведения Чарльза Диккенса «Тайна Эдвина Друда». В 1872 году, через два года после своей физической смерти, писатель надиктовал окончание романа через некоего малограмотного молодого человека из Америки Джеймса из Батльборо, который никогда не читал «Эдвина Друда» и вообще не знал о таком писателе, как Диккенс. Запись велась психографически. Специалистами эта вторая часть книги признана за совершенное факсимиле слога Диккенса и его неподражаемого юмора. Книга была переведена на многие языки мира, хотя источник диктовки остался неразгаданным. Дух самого Диккенса? Такого не может быть! А я полагаю, именно это и произошло, но мы, люди, слишком упрямы в своем отрицании иных миров.
Я долго не мог дождаться оценки книги редактором «Отчего края». Дождался… Увы, по телефону он сказал, что данная книга – просто фантазии и целиком сочиненная. Печатать ее они не будут.
Я был изумлен! Ведь я показывал фотографию Инны, когда ей было только 24 года, и в то время книга была уже написана. Создать многоплановый роман со множеством персонажей и увлекательнейшим сюжетом в такие юные годы?.. Такое могли лишь Достоевский или Гоголь, которые писали свои первые произведения в юном возрасте!
Я не знал, что думать…
Зато книга очень понравилась кругу моих родных и знакомых. Помню, мой отец, человек военный, в прошлом коммунист и, как многие в нашей стране, воспитанный атеистически, с огромным интересом прочитал рукопись, принятую Инной. Вероятно, как всех пожилых людей, его тревожила эта тема – о жизни после смерти, и он постарался познакомить с книгой и мою матушку – они читали ее по вечерам вслух. Отец и мама задавали мне много вопросов, читали некоторые письма Инны, и, кажется, прониклись верой в то, что за порогом жизни все так и есть, так будет, как рассказал Николай Осеёв. Книга своей искренностью и непридуманностью вызвала у них глубокое доверие. Они пересказывали ее своим пожилым соседям по подъезду, а книжку Э. Баркер прочитали, по-видимому, все их знакомые.
У меня осталось ощущение, что мои родители значительно спокойнее уходили в тот мир именно из-за прочитанной повести о потусторонней жизни. Отец незадолго до смерти второй раз попросил у меня почитать книгу. Он окончил свой путь первым, в 80 лет, а мама умерла спустя полтора года. В последний день своей жизни мама так и сказала:
«Я, сынок, умираю спокойно, без страха. Я верю, что там жизнь продолжается, и знаю, что там меня ждет наш папочка, – так звала она на закате жизни моего отца и своего мужа Степана Савельевича. – Только б мне попасть в тот же мир, что и он. Но я более грешна, у меня были аборты, а наш папочка был святым человеком…»
В более драматической ситуации помогла эта книга старшему брату той самой Ольги Душевской, заместителя редактора газеты, которая первой из моих друзей читала рукопись Осеёва. Ее брат умирал в 60 лет от рака. Умирал трудно, мучительно и в полном сознании. По-видимому, в какой-то момент ему стало невыносимо от безысходности положения, от боли и уколов, от тяжести мук, физических и душевных. Атеист по своим взглядам, не верующий ни в Бога, ни в ангелов, ни в черта, он однажды взмолился – попросил у сестры почитать что-нибудь из эзотерической литературы. И Ольга Николаевна взяла у меня эту рукопись…
Боже, что сделала с умирающим человеком эта книга!
«Геннадий, он так преобразился! – рассказывала Ольга о брате. – У него появилась в глазах надежда, он стал намного спокойнее, а главное, он обрел веру в будущее. Не в выздоровление, разумеется, а в ту потустороннюю жизнь, о которой прочитал. И, кажется, даже боль он уже переносил более стойко, чем до этой книги. Он уже не жаловался нам, а просто мужественно и просветленно ждал… Знаешь, его спасла эта книга!..»
Из Москвы, из Российской государственной библиотеки, сообщили:
«В ответ на Ваше письмо от 7 апреля 1997 г. сообщаем, что газета «Саратовские губернские ведомости» за 1851 год отсутствует в фондах нашей библиотеки. Интересующее Вас издание имеется в Российской национальной библиотеке по адресу Санкт-Петербург…
Зав. отделом газет О.А. Ядыкина».
Позже ответили и из Санкт-Петербурга:
«По Вашей просьбе библиографы Российской национальной библиотеки просмотрели все сентябрьские номера газеты «Саратовские губернские ведомости» за 1851 год и никаких упоминаний о Н. Осеёве или неординарном несчастном случае с ним не обнаружили.
Зам. директора Е.В. Небогатикова».
Что ж, возможно, гибель человека под колесами экипажа и не столь громкое событие, чтобы о нем сообщать в газете, хотя, помнится, в те времена и более мелкие происшествия получали огласку. Или «Николай Осеёв» – это мистификация? Тогда чья?
Из Саратовского областного архива тоже пришел ответ на мой запрос об Осеёве, но там за такую услугу просили оплату в 350 тысяч рублей (по курсу на 1997 год), а у меня таких денег на тот момент не было… Потом с запросом забылось.
И еще я предпринял одно действие – передал рукопись книги редактору волгоградского журнала «Отчий край» В.Б. Смирнову, который несколько лет назад, будучи редактором городского издания «Новая газета» санкционировал публикацию двух моих брошюр «НЛО над Поволжьем» и «Призраки из поднебесья» весьма приличным тиражом – по 25 тысяч экземпляров каждая. Виталий Борисович одновременно возглавлял кафедру журналистики в Волгоградском госуниверситете, был доктором филологических наук, профессором. Правда, такие люди обычно консервативны, и как он воспримет такой способ литературного письма как психография, мне было неясно. На всякий случай я прихватил с собой замечательную книжку Э. Баркер «Письма живого усопшего» – как пример подобного творческого метода.
Беседа с маститым ученым и литератором повергла меня в шок: уважаемый редактор не знал буквально ничего о феномене психографического письма, и мне пришлось битый час рассказывать о нем, ссылаясь на известные примеры. Изумление и глубокое недоверие не покидало лица моего собеседника. А ведь есть Библия, написанная таким же способом – она продиктована, а не взята из головы! Есть поразительные примеры с творчеством Анни Бизант, Алисы Бейли, российских подданных Е.П. Блаватской и семейства Рерихов. Известны признания писателей Германа Гессе и Ричарда Баха о диктовках, которые они получали… Да много, много подобных фактов. И ничего этого не знает доктор наук?!
А ведь в истории литературы известен, к примеру, поразительный случай, никак не объясненный до сих пор. Он касается последнего неоконченного произведения Чарльза Диккенса «Тайна Эдвина Друда». В 1872 году, через два года после своей физической смерти, писатель надиктовал окончание романа через некоего малограмотного молодого человека из Америки Джеймса из Батльборо, который никогда не читал «Эдвина Друда» и вообще не знал о таком писателе, как Диккенс. Запись велась психографически. Специалистами эта вторая часть книги признана за совершенное факсимиле слога Диккенса и его неподражаемого юмора. Книга была переведена на многие языки мира, хотя источник диктовки остался неразгаданным. Дух самого Диккенса? Такого не может быть! А я полагаю, именно это и произошло, но мы, люди, слишком упрямы в своем отрицании иных миров.
Я долго не мог дождаться оценки книги редактором «Отчего края». Дождался… Увы, по телефону он сказал, что данная книга – просто фантазии и целиком сочиненная. Печатать ее они не будут.
Я был изумлен! Ведь я показывал фотографию Инны, когда ей было только 24 года, и в то время книга была уже написана. Создать многоплановый роман со множеством персонажей и увлекательнейшим сюжетом в такие юные годы?.. Такое могли лишь Достоевский или Гоголь, которые писали свои первые произведения в юном возрасте!
Я не знал, что думать…
Зато книга очень понравилась кругу моих родных и знакомых. Помню, мой отец, человек военный, в прошлом коммунист и, как многие в нашей стране, воспитанный атеистически, с огромным интересом прочитал рукопись, принятую Инной. Вероятно, как всех пожилых людей, его тревожила эта тема – о жизни после смерти, и он постарался познакомить с книгой и мою матушку – они читали ее по вечерам вслух. Отец и мама задавали мне много вопросов, читали некоторые письма Инны, и, кажется, прониклись верой в то, что за порогом жизни все так и есть, так будет, как рассказал Николай Осеёв. Книга своей искренностью и непридуманностью вызвала у них глубокое доверие. Они пересказывали ее своим пожилым соседям по подъезду, а книжку Э. Баркер прочитали, по-видимому, все их знакомые.
У меня осталось ощущение, что мои родители значительно спокойнее уходили в тот мир именно из-за прочитанной повести о потусторонней жизни. Отец незадолго до смерти второй раз попросил у меня почитать книгу. Он окончил свой путь первым, в 80 лет, а мама умерла спустя полтора года. В последний день своей жизни мама так и сказала:
«Я, сынок, умираю спокойно, без страха. Я верю, что там жизнь продолжается, и знаю, что там меня ждет наш папочка, – так звала она на закате жизни моего отца и своего мужа Степана Савельевича. – Только б мне попасть в тот же мир, что и он. Но я более грешна, у меня были аборты, а наш папочка был святым человеком…»
В более драматической ситуации помогла эта книга старшему брату той самой Ольги Душевской, заместителя редактора газеты, которая первой из моих друзей читала рукопись Осеёва. Ее брат умирал в 60 лет от рака. Умирал трудно, мучительно и в полном сознании. По-видимому, в какой-то момент ему стало невыносимо от безысходности положения, от боли и уколов, от тяжести мук, физических и душевных. Атеист по своим взглядам, не верующий ни в Бога, ни в ангелов, ни в черта, он однажды взмолился – попросил у сестры почитать что-нибудь из эзотерической литературы. И Ольга Николаевна взяла у меня эту рукопись…
Боже, что сделала с умирающим человеком эта книга!
«Геннадий, он так преобразился! – рассказывала Ольга о брате. – У него появилась в глазах надежда, он стал намного спокойнее, а главное, он обрел веру в будущее. Не в выздоровление, разумеется, а в ту потустороннюю жизнь, о которой прочитал. И, кажется, даже боль он уже переносил более стойко, чем до этой книги. Он уже не жаловался нам, а просто мужественно и просветленно ждал… Знаешь, его спасла эта книга!..»
Трудности продолжаются
Прошел год, потом другой, третий, шестой… Дело с рукописью Николая Осеёва далеко не продвинулось. Обращался к местным издателям, ответом было – ищите спонсора. Один директор издательства, мой хороший знакомый, так и говорил: мол, хоть трубами, хоть подшипниками, хоть покрышками – проси на местных заводах, но оплату найди. Я рисковать не могу, да и нет у меня таких денег…
А мне, наверное, проще было самому написать книгу, чем ходить и как-то изыскивать средства. Ну, не мое это!..
И в какой-то момент мы с О.Н. Душевской решили начать публикацию некоторых глав книги в газете «Волжская правда». Был замысел – дать несколько материалов с продолжением, а потом напрямую обратиться к богатым людям: дайте, мол, денег (с возвратом!) на публикацию книги. Ну, не может газета печатать на своих страницах 500-страничный роман!
И пошли публикации. Мы назвали книгу «За порогом жизни», автор – Инна В.
После десятка номеров газеты, причем мы располагали материал только в субботних выпусках, редактор предложил свернуть это безнадежное дело. Я подготовил статью о книге Осеёва и о том, как диктовался этот роман. А в конце, как и было задумано, обратился к зажиточным волжанам с просьбой о финансировании книги.
Мы не получили ни одного звонка, ни одного предложения от богатых…
А мне, наверное, проще было самому написать книгу, чем ходить и как-то изыскивать средства. Ну, не мое это!..
И в какой-то момент мы с О.Н. Душевской решили начать публикацию некоторых глав книги в газете «Волжская правда». Был замысел – дать несколько материалов с продолжением, а потом напрямую обратиться к богатым людям: дайте, мол, денег (с возвратом!) на публикацию книги. Ну, не может газета печатать на своих страницах 500-страничный роман!
И пошли публикации. Мы назвали книгу «За порогом жизни», автор – Инна В.
После десятка номеров газеты, причем мы располагали материал только в субботних выпусках, редактор предложил свернуть это безнадежное дело. Я подготовил статью о книге Осеёва и о том, как диктовался этот роман. А в конце, как и было задумано, обратился к зажиточным волжанам с просьбой о финансировании книги.
Мы не получили ни одного звонка, ни одного предложения от богатых…
Зато продолжения публикации книги потребовали простые волжане! Редакцию атаковали и звонками, и письмами с требованием одного – продолжать! Многие так и говорили: нам это нужно знать, мы из-за этого подписываемся на газету!.. И публикации романа возобновились. Этому предшествовала моя статья "Роман, написанный под диктовку".
И роман Н. Осеёва печатался почти три года! Его начали в 2001-м, а завершили 1 ноября 2003-го. И то лишь потому, что сменился редактор, и новому руководителю было жалко тратить газетную площадь на бесконечные продолжения. Да, конечно, и раньше бывали перерывы, иногда процесс останавливался, но люди снова и снова требовали продолжения.
И роман Н. Осеёва печатался почти три года! Его начали в 2001-м, а завершили 1 ноября 2003-го. И то лишь потому, что сменился редактор, и новому руководителю было жалко тратить газетную площадь на бесконечные продолжения. Да, конечно, и раньше бывали перерывы, иногда процесс останавливался, но люди снова и снова требовали продолжения.
Рождение Никиты
Однажды, после Нового 2001-го года, от Инны пришло письмо. В нашей переписке был долгий перерыв, и вот читаю:
«…В последние дни хожу с внутренней потребностью написать Вам. Чем объяснить? Не знаю. Не помню, писала ли, но больше года назад у меня родился сын, которого мы назвали Никитой. И после его рождения я утратила потребность что-либо писать. Даже письма! Порой хочется выплеснуть какие-то чувства в стихах на бумагу, но, увы!.. Ничего не получается. Не знаю, почему так? Может, это как-то связано с моим прошлым? Я имею в виду тот период, когда я общалась с Н. Осеёвым и записывала его книгу. Возможно, это он всё вкладывал в мое сознание – и стихи, и прозу. А теперь эта связь полностью утрачена, и во мне нет никаких литературных способностей. А жаль… Что Вы думаете по этому поводу? Для Вас как исследователя этот факт, может быть, не безынтересен.
Немного о себе. Все еще сижу дома. Сыну на днях исполняется два года. Дочке 6 лет, она ходит в художественную школу для дошколят. С работой неясно: скорее всего, после декретного отпуска я попаду под сокращение, сейчас никого не держат.
А диктовок больше нет. Николай, скорее всего, воплотился в Никите. Я по этому поводу ничего утверждать не могу. Хотя, когда мы общались с Николаем, он просил при его земном воплощении научить его тому, что я умею делать: готовить, шить, вязать… И Никита сейчас хватается за все: вытирает ложки, подметает полы, помогает стряпать. В общем, проявляет непонятный интерес ко всему, так сказать, не мужскому делу…»
«2 января 2001 г.»
А вот как о воплощении на Земле диктовал свои впечатления Николай Осеёв:
«Своих родителей я знал, мне предстояло выбрать путь на Земле. Из семи предложенных мне вариантов я выбрал три и составил для себя единый путь.
О своей грядущей земной жизни я не имею права говорить, чтобы избежать перемен. Все, о чем могу поведать – мне в этой жизни очень часто не хватало решительности, а с нею и мужества. Я часто метался, сомневался… Поэтому, идя на Землю, я ставлю перед собой задачу – быть сильным, стойким, решительным, мужественным. Одним словом, мне необходимо укреплять свой дух, закалить себя и воспитать силу воли. Это не значит, что я совсем безволен, иначе мне не доверили бы работу Учителя, но я хочу приобретенные за годы черты характера сделать более устойчивыми».
В ответном письме Инне я очень просил ее внимательнее наблюдать за поведением сынишки – ведь в малом возрасте они могут что-то помнить из прежней жизни, могут случайными фразами и рассказами подтверждать необычность своего рождения в их семье. Да мало ли что можно обнаружить при пристальном наблюдении за растущим человечком? Тем более что мы могли догадываться о тайне его рождения. Поэтому я советовал, по возможности, вести краткие записи в специальном дневнике. Судя по всему, этот ребенок может обладать незаурядными качествами и умудренностью в будущем. Ведь он писал о себе, что много и упорно ТАМ учился, многое постиг...
Думать о необычном будущем Никиты можно и вот по какому эпизоду: душе Николая неожиданно для него самого показали картины будущего Земли. Его Учитель посчитал это особым знаком, который дается немногим…
Вот как это описывает Осеёв в продиктованной книге:
«…Еще одна картина. На ней изображен вид крупного города. Проходя по холмистой местности, я увидел вдали большой город.
Я перенесся к нему и вышел на его улицы. Людей почти не было видно. По хорошо укатанным дорогам ездили машины; бесшумно, и не оставляя выхлопных газов. Что-то шевельнулось внутри меня, и, глядя на все окружающее и непонятное мне, я легко находил ответы.
Эти машины работают за счет энергии Космоса, которая будет открыта человечеством. Использование этой энергии безопасно и безвредно; окружающая среда не загрязняется. Дома вдоль дорог большие и высокие, но не более 9 этажей. И вновь мысль извне: «самая оптимальная высота для подобных зданий». Мне навстречу шло несколько человек. Люди высокие, статные и хорошо сложенные. Черты лиц правильные и красивые. От них исходило какое-то тепло. Мысль извне: «Это люди будущего. Особо одаренное поколение, оставшееся жить после многих перемен на Земле».
Мне было неловко в этом городе. Здесь все казалось не совсем реальным, холодным. Мысль извне: «Это город далекого будущего. Он не обжит, и оттого холоден. Его посещают люди, которые сходят на Землю, будут нести преобразования в науке и технике: изменять представление о жизни живущих на Земле; они поведут людей к сознательной и разумной жизни, выводя из тупика существующего образа жизни. На многие годы человечество опустится в хаос Бытия. Познает боль и унижение. Пройдя через смрад разложения духовности общества, восстанет к новой жизни, ведомое сильными людьми Мира сего и Космоса…
Перед глазами в короткий миг пронеслись ужасные события и войны, наводнения и землетрясения, извержение вулканов и все то, что разрушает мир, и гибнут люди. Затем на миг был обрыв видения, и… пошли видения более спокойные: все восстанавливается из разрушенного, но в обновленном, более прекрасном виде. Затем восстановленное совершенствуется, изменяясь буквально на глазах…»
Запомним и мы странное видение Николая Осеёва: ведь что-то есть в нашем мире такое, что заставляет нас ждать Великих Перемен – недаром два тысячелетия люди боятся Конца Света…
<< На предыдущую страницу Читать далее >>
1 2 3
«…В последние дни хожу с внутренней потребностью написать Вам. Чем объяснить? Не знаю. Не помню, писала ли, но больше года назад у меня родился сын, которого мы назвали Никитой. И после его рождения я утратила потребность что-либо писать. Даже письма! Порой хочется выплеснуть какие-то чувства в стихах на бумагу, но, увы!.. Ничего не получается. Не знаю, почему так? Может, это как-то связано с моим прошлым? Я имею в виду тот период, когда я общалась с Н. Осеёвым и записывала его книгу. Возможно, это он всё вкладывал в мое сознание – и стихи, и прозу. А теперь эта связь полностью утрачена, и во мне нет никаких литературных способностей. А жаль… Что Вы думаете по этому поводу? Для Вас как исследователя этот факт, может быть, не безынтересен.
Немного о себе. Все еще сижу дома. Сыну на днях исполняется два года. Дочке 6 лет, она ходит в художественную школу для дошколят. С работой неясно: скорее всего, после декретного отпуска я попаду под сокращение, сейчас никого не держат.
А диктовок больше нет. Николай, скорее всего, воплотился в Никите. Я по этому поводу ничего утверждать не могу. Хотя, когда мы общались с Николаем, он просил при его земном воплощении научить его тому, что я умею делать: готовить, шить, вязать… И Никита сейчас хватается за все: вытирает ложки, подметает полы, помогает стряпать. В общем, проявляет непонятный интерес ко всему, так сказать, не мужскому делу…»
«2 января 2001 г.»
А вот как о воплощении на Земле диктовал свои впечатления Николай Осеёв:
«Своих родителей я знал, мне предстояло выбрать путь на Земле. Из семи предложенных мне вариантов я выбрал три и составил для себя единый путь.
О своей грядущей земной жизни я не имею права говорить, чтобы избежать перемен. Все, о чем могу поведать – мне в этой жизни очень часто не хватало решительности, а с нею и мужества. Я часто метался, сомневался… Поэтому, идя на Землю, я ставлю перед собой задачу – быть сильным, стойким, решительным, мужественным. Одним словом, мне необходимо укреплять свой дух, закалить себя и воспитать силу воли. Это не значит, что я совсем безволен, иначе мне не доверили бы работу Учителя, но я хочу приобретенные за годы черты характера сделать более устойчивыми».
В ответном письме Инне я очень просил ее внимательнее наблюдать за поведением сынишки – ведь в малом возрасте они могут что-то помнить из прежней жизни, могут случайными фразами и рассказами подтверждать необычность своего рождения в их семье. Да мало ли что можно обнаружить при пристальном наблюдении за растущим человечком? Тем более что мы могли догадываться о тайне его рождения. Поэтому я советовал, по возможности, вести краткие записи в специальном дневнике. Судя по всему, этот ребенок может обладать незаурядными качествами и умудренностью в будущем. Ведь он писал о себе, что много и упорно ТАМ учился, многое постиг...
Думать о необычном будущем Никиты можно и вот по какому эпизоду: душе Николая неожиданно для него самого показали картины будущего Земли. Его Учитель посчитал это особым знаком, который дается немногим…
Вот как это описывает Осеёв в продиктованной книге:
«…Еще одна картина. На ней изображен вид крупного города. Проходя по холмистой местности, я увидел вдали большой город.
Я перенесся к нему и вышел на его улицы. Людей почти не было видно. По хорошо укатанным дорогам ездили машины; бесшумно, и не оставляя выхлопных газов. Что-то шевельнулось внутри меня, и, глядя на все окружающее и непонятное мне, я легко находил ответы.
Эти машины работают за счет энергии Космоса, которая будет открыта человечеством. Использование этой энергии безопасно и безвредно; окружающая среда не загрязняется. Дома вдоль дорог большие и высокие, но не более 9 этажей. И вновь мысль извне: «самая оптимальная высота для подобных зданий». Мне навстречу шло несколько человек. Люди высокие, статные и хорошо сложенные. Черты лиц правильные и красивые. От них исходило какое-то тепло. Мысль извне: «Это люди будущего. Особо одаренное поколение, оставшееся жить после многих перемен на Земле».
Мне было неловко в этом городе. Здесь все казалось не совсем реальным, холодным. Мысль извне: «Это город далекого будущего. Он не обжит, и оттого холоден. Его посещают люди, которые сходят на Землю, будут нести преобразования в науке и технике: изменять представление о жизни живущих на Земле; они поведут людей к сознательной и разумной жизни, выводя из тупика существующего образа жизни. На многие годы человечество опустится в хаос Бытия. Познает боль и унижение. Пройдя через смрад разложения духовности общества, восстанет к новой жизни, ведомое сильными людьми Мира сего и Космоса…
Перед глазами в короткий миг пронеслись ужасные события и войны, наводнения и землетрясения, извержение вулканов и все то, что разрушает мир, и гибнут люди. Затем на миг был обрыв видения, и… пошли видения более спокойные: все восстанавливается из разрушенного, но в обновленном, более прекрасном виде. Затем восстановленное совершенствуется, изменяясь буквально на глазах…»
Запомним и мы странное видение Николая Осеёва: ведь что-то есть в нашем мире такое, что заставляет нас ждать Великих Перемен – недаром два тысячелетия люди боятся Конца Света…
<< На предыдущую страницу Читать далее >>
1 2 3
