1  2.1  2.2  2.3  3.1  3.2  4.1  4.2  5.1  5.2  6.1  6.2  7.1  7.2  8  9.1  9.2  10.1  10.2  11.1  11.2  12.1  12.2  13.1  13.2  14  15.1  15.2  16.1  16.2  17  18

Анна с детьми была в доме у бабушки. За столом сидели люди - это наши соседи и просто знакомые. Они пили чай с блинами. На какой-то миг я почувствовал запах горячих блинов, и умиротворение разлилось по телу. Они говорили между собой о чём-то, я не мог вслушаться, о чём идет речь. И вот моё внимание привлекла Анна, она всхлипывала и рассказывала свой сон: «Проснулась я вроде и вижу, Николай сидит на сундуке у стены и смотрит на меня».  Я удивилась, ведь умер же, а он мне: «Нет, я живой, в гости к вам пришёл». Потом не помню, как провалилась куда-то, а после вижу, мы все трое с бабушкой у неё дома за столом сидим, чай пьём. Потом Николай встал и вышел из комнаты, что-то сказал, но не помню, что» ...  И Анна заплакала, бабушка стала её успокаивать:
– Хорошо значит всё у него, раз в гости приходил, не просил ведь ничего, значит нужды не терпит.
– И то верно, - подхватила наша соседка, женщина средних лет, ей то и рассказывала «сон» Анна.
А потом всё исчезло. Я, обессилел от сильного напряжения: мне хотелось не только видеть, но и слышать. Учитель, поддерживая меня, помог дойти до кровати.
– Может, поешь чего-нибудь? – спросил он.
– Нет, я ничего не хочу. Устал. Мне бы поспать… - ответил я.
– Хорошо. Отдыхай, – и Учитель вышел из комнатки, а я почти сразу погрузился в сон.

Какой-то толчок вывел меня из сна. Я открыл глаза, в комнатке было серо; Учитель ещё спал. Сев на кровати, я стал обдумывать то, что видел: Анна рассказывала свой сон, но как он был сбивчив, как много она не помнила! От этих мыслей мне стало грустно. Я не заметил, как встал Учитель. Он одёрнул штору, в окно хлынул поток света, что и вывело меня из состояния грусти.
– Ты хочешь, есть? – спросил он меня.
– Нет, - во мне ещё жил «дух» блинов, и не хотелось его чем-либо подавлять, к тому же именно этот запах придавал мне чувство сытости.
– Что ж, тогда пойдём дальше.
И мы снова вышли на дорогу. Учитель снова ничем не выдавал своего присутствия, идя чуть поодаль от меня. Мы вышли за село, но с другой стороны, противоположной Храму. Когда оно почти исчезло из вида, Учитель сказал мне:
– Здесь мы расстанемся. Дальше по этой дороге есть одинокий домик среди сада, а вокруг него полукольцом поля пшеницы. Там, в этом домике, я и буду ждать тебя. Помни, время испытаний не прошло. Будь твёрд!
И Учитель исчез, оставив меня одного. Меня это ничуть не смутило, так уже было однажды. И я продолжил путь. Идти было легко, голод не мучил меня, во мне ещё был жив запах блинов, и это придавало мне чувство сытости. Я шёл по дороге, обсаженной деревьями, и не испытывал жажду. Мне было легко и радостно, и я стал насвистывать какой-то мотив. Здесь всё было прекрасно! Всё радовало глаз. Но что-то меня ещё поджидало… Если в прошлый раз Учитель мне сказал: «Будь внимателен…», то теперь – «Будь твёрд!»
Я не чувствовал усталости, а мысль о Тамаре окрыляла меня. Прекрасный сад остался далеко позади, и передо мной раскинулась живописная местность: небольшие холмы, колки берёз и осины, кое-где разделённые серебристыми нитями речушек. Дорога, по которой я шёл, круто поворачивала. И здесь я увидел женщину, она сидела на земле, положив голову на колени, а рядом стояла большая сума.  «Должно быть, устала, отдыхает», - подумал я. Когда я почти поравнялся с ней, она вскинула голову и встряхнула рассыпанными по плечам чёрными, как смоль, волосами. Я увидел нежное лицо с мягкими чертами. Ресницы так велики, что отбрасываемая ими тень скрывала взгляд, он как бы терялся. Она улыбнулась мне, обнажив ровный ряд крепких белых зубов. Я улыбнулся ей в ответ. Женщина встала, и я на миг остановился, поражённый совершенством её тела. На ней было просторное платье, мягко облегающее и подчёркивающее прелести фигуры. Она дала мне возможность хорошо разглядеть себя, а потом заговорила:
– Видно, мы идём одной дорогой. Ты молод и красив, и, наверное, добр, - такое вступление обожгло меня. Её голос, мягкий и приветливый, очаровывал своим звучанием. - Не поможешь ли ты мне донести мою суму, я так устала… - продолжила она, и её голос зажурчал так нежно, с нескрываемой грустью и отчаянием.
Помочь? Я всегда был готов прийти на помощь; ещё ребёнку, мне это внушала бабушка, и я ценил её наставления, помня, что когда-нибудь Господь воздаст за добро. Прося о помощи, женщина смотрела мне в лицо. Её глаза были колючими, хотя это ничуть не портило её внешности. Я поднял её суму… О, как она была тяжела! Но я подавил в себе желание поинтересоваться, что же такое тяжёлое может нести столь очаровательное создание… Мы шли не очень быстро, груз сковывал движения, а женщина щебетала без умолку, что идти ей не далеко, но она так устала, что очень рада помощи и готова оказать помощь и мне, если в этом есть необходимость. Её голос звучал завораживающе.
– Скоро будет тропинка, ведущая к моему дому, - лепетала она. - Ты устал, и я не могу вот так отпустить тебя, не отблагодарив. Может, зайдёшь ко мне? – спросила она осторожно, словно боясь моего отказа.
Действительно, вдали виднелся домик, а за ним - ещё несколько. Это было почти рядом, и я решил сойти с дороги.
Женщина очень обрадовалась. Остаток пути мы прошли в молчании, но быстро. Она приветливо улыбалась мне, приглашая войти в дом. Невозможно было ей отказать. Это было выше моих сил. «Небольшой отдых не помешает мне», - подумал я, входя в дом.
В доме царила прохлада и покой. Всё блестело от чистоты. Посуда была начищена до блеска и играла переливами на свету. Домик был небольшой, должно быть комнатки две-три. Комната, где я оказался, поражала убранством. Она была оформлена, как говорят, в восточном стиле. Красивый пушистый ковёр покрывал пол, посередине стоял низкий столик, круглый на резных ножках, а на нём стоял чайник и две чашечки и ещё какие-то вазочки с фруктами и сладостями. Именно на посуду я и обратил своё первое внимание. Она поражала утончённым изяществом и блеском. Вокруг столика и по всей комнате были разложены подушечки разных размеров и цветов. Они так и манили опуститься и отдохнуть. Что я и сделал. Пока я рассматривал всё, женщина исчезла и внезапно появилась вновь, но уже переодетой. На ней был лёгкий хитон, небрежно наброшенный на плечи, и штаны с прорезями по бокам, материя была перехвачена золотистыми подвязками у колен и щиколоток – этим подчёркивалась стройность ног. Фиолетовый цвет ей был так к лицу, что мне она показалась ещё красивей, чем там, на дороге.
– Ты мой гость и мой повелитель, - сказала она, присаживаясь рядом со мной. - Ты устал, отдыхай.
– Здесь очень мило, - ответил я, не зная, что сказать. Вся эта роскошь давила на меня, а взгляд женщины пронизывал меня, казалось, насквозь. Она налила чашечку кофе. Тонкий аромат наполнил комнату. Но я никогда не пробовал подобный напиток, и он показался мне горьким.
– Это кофе! Ты просто не привык к нему… На вот, заешь, это щербет.
Щербет — орехи, залитые чем-то сладким, — я пробовал впервые, и он понравился мне. И, чтобы не обидеть хозяйку, я допил кофе, заедая сладостями. Она предложила мне кальян, но я отказался, взяв в руки гроздь винограда. Она приложилась к кальяну сама. Перебивая аромат кофе, комнату стал наполнять сладковатый и чуть тошнотворный запах. Женщина разомлела и улеглась на подушках, словно, завлекая меня. Запах мутил мой разум, а чары женщины давили на меня: я никогда не видел более совершенного тела. И во мне проснулось желание овладеть ею. Но я не знал, кто она… Как её хотя бы зовут. И я спросил:
– Скажи хоть имя своё?
– Зачем? Разве, чтобы погасить пыл страсти, надо знать имя? Я нравлюсь тебе, разве этого мало?
– Но ведь мы едва знакомы!
– Ну и что? Для меня это не важно, - и она красноречивым жестом провела по телу изящной рукой, на запястье переливались золотые браслеты.
Сладковатый запах не давал мне покоя, он и туманил разум, и наполнял тело лёгким томлением, и притягивал сильную головную боль. Боль давила, сковывая вески и затылок, я не мог выдержать противоречий, терзавших меня: женщина, её совершенство, манили меня, но обстановка и этот дурманящий запах, угнетали меня. Большего я выдержать не мог! Вскочив, я опрокинул столик; всё, что было на нём, раскатилось по комнатке, а возле чайничка образовалось тёмное пятно. Всё это я видел лишь краем глаза, выбегая из комнаты. Еще, что запечатлела моя память, это женщина: она была в ярости! И среди её чёрных, как смоль, волос вились тоненькие сероватые змейки, а глаза горели огнём. Она рванулась в мою сторону, протягивая руки ко мне. О! Куда делось их изящество?.. Вместо прекрасной нежной кожи – была сухая, обтягивающая пальцы, а вместо ногтей – когти, не длинные, но широкие и острые. Мне показалось, что я сошёл с ума! Разве могло само совершенство так резко превратиться в чудище?..
Не разбирая дороги, я бежал прочь от этого кошмара. Обессилив, я упал на землю и потерял сознание. Не знаю, как долго я был в забытьи… Очнулся я от холода. Меня знобило… Мысли путались, не желая принять за реальность увиденное. Нет, не может быть! Это тот тошнотворный запах вызвал видение; да нет же, это одно и то же лицо, только обличие другое… И снова я впал в беспамятство.
Большим усилием воли я заставил себя подняться. Я очень сильно захотел увидеть своих: бабушку, Анну…, и вмиг оказался у дороги, по которой начинал свой путь здесь. Скорее желание увидеться с родными заставило меня преодолеть что-то плотное, стоящее на пути, чем знание, как это сделать; ведь в тот раз через этот предел меня пропустил Учитель. И я почувствовал лёгкость! Значит, преодолел этот предел. Подумав о бабушке, я оказался в её доме, но её не было там, а я не знал, где её искать. Не знаю, что произошло, но я перенёсся в неизвестный мне дом, выйдя из которого я увидел бабушку с какой-то женщиной. Я знал её, но не мог вспомнить, кто она, да на это у меня и не было сил, я буквально упал в объятия бабушки, приведя своим видом её в состояние шока!
– Помоги мне, бабуля! – это всё, что я мог произнести. И я снова впал в беспамятство.
Когда же очнулся, я лежал на земле на каком-то лугу. Было так светло, что, открыв глаза, я на миг ослеп. Потом зрение вернулось ко мне, но свет был необычным, не раздражающим, хотя и был ярким, но не раздражал, а успокаивал идущим от него теплом и участием. Не знаю, что это было! Мне стало легче. Вся дурнота ушла. Я огляделся: совсем незнакомое место, не знаю, где нахожусь, это шокировало. Я снова сбился с дороги и потерял Учителя.
Страх парализовал моё тело! Но мысли неслись, неслись с поражающей скоростью… Мне захотелось оказаться в том Храме, где мы были с Учителем, и, помолившись там о дарованном спасении, отправиться снова в путь. Только пронеслась эта мысль, как я почувствовал, что темнеет в глазах, но это лишь на миг. И я оказался у дверей Храма. Снова меня окутала живительная сила, и, преклонив колени, я молился, благодаря Бога и прося у Него помощи.
С лёгким сердцем я вышел из Храма и снова пошёл по той же дороге, что чуть ранее с Учителем. Вот здесь он оставил меня одного, сказав: «Будь твёрд!», а вот здесь я встретился с той женщиной. Воспоминание вызвало лёгкую дрожь в теле, и я постарался изгнать из памяти безобразный образ, вызвав образ Тамары. Я шёл, думая о том, какова будет наша встреча, узнаем ли мы друг друга? Ведь если я сменил облик, значит и она тоже. Так я философствовал, и лишь когда резко сменился пейзаж, огляделся…
Предо мной простирались поля пшеницы, только начинающей спеть. Море жёлто-зелёного цвета пьянило свежестью и игрой «волн». Да! Пшеница была словно живая. Это зрелище очаровало меня, и какое-то время я не мог сдвинуться с места. Вглядываясь вдаль, я заметил узкую зелёную полоску, должно быть это и есть тот сад, о котором говорил мне Учитель. Идти было недалеко, но захотелось вот так, сразу оказаться там, увидеть Учителя. Я только подумал и почувствовал, что перемещаюсь с огромной скоростью. В глазах лишь слегка потемнело, но я всё время видел перед собой эту зелёную полоску. Когда же я остановился, то оказался достаточно далеко от сада, и мне пришлось идти, снова идти, но уже с другой стороны сада.
Я быстро прошёл по саду к маленькому домику. Чуть поодаль виднелся колодец. Моё внимание привлёк странный звук – какой-то гул. Я прислушался и пошёл на гул и что же увидел? Это была пасека! Обычная пасека, только домики для пчёл были сколочены из досок, а в нижней части сделано отверстие, куда пчёлы залетали и вылетали. Я раньше видел пасеку, но ульи там были иные. Это были дупла деревьев, спиленные и закреплённые в земле, а в дуплах жили пчёлы. Для меня странные домики были в диковинку.
Постояв немного возле пасеки, я направился к дому. Возле него увидел старца в косоворотке, расшитой узором, и шароварах. Лицо скрывала широкополая соломенная шляпа. Старец направлялся к дому.
– День добрый! – приветствовал его я.
Старец резко обернулся ко мне.
– Николай? – внезапно спросил он, - тебя зовут Николай?
– Да, Николай.
– Проходи! Давно тебя жду.
– Давно? А Учитель?
– Входи в дом, там и будем толковать, негоже путника держать на улице. Ты немного и гость мой. - И он жестом пригласил меня войти в дом.
– Там крынка с водой, поди, умойся, - сказал старец, лишь вошли мы в дом.
Пока я умывался, на столе появился чай и мед! Вся комната наполнилась ароматом.
– Проходи, присаживайся, чайку попьём, липой заваривал. А вот, медок, откушай, сам добывал, - ворковал старец.
– Знаю, что ульи держишь.
– Знаешь? – удивился старец, - откуда?
– Я в саду видел. Домики странные… И как там только пчёлы живут?
– Домики, говоришь, странные. Значит, впервой видишь! Да и не такое ещё на Земле будет вскорости…  Да-а-а…, - протянул он задумчиво, и, словно спохватившись, сказал: - Заболтался я совсем. Имя твоё спросил, а своего не сказал. Николос я, старец Николос — так зовут меня. Почти одинаково с тобой.
Что я мог ответить? Старец нравился мне, и я просто улыбнулся ему в ответ, протягивая стакан для чая. Стакан был в специальной подставке из серебра, оно потемнело от времени и без особого ухода, но красоты своей не потеряло!
– Если уж красиво, то и не скроешь красоту, - сказал я, принимая из рук старца чай.
– О чём ты?
– Да о подстаканниках, - узор затейливый.
– Что правда, то правда. Не начищены они у меня, всё время не выберу, да и привык к таким уже. А медок-то как?
Он явно хотел, чтоб мёд понравился мне. Но лукавить я и не собирался.
– Чудный мёд! Душистый. Прозрачный, как слеза!
– То-то и оно, то-то и оно… Допил чай, так пойдём на улицу. Душно что-то мне.
Я вышел вслед за старцем. Он по дорожке, вдоль которой благоухали розы, прошёл вглубь сада. Там под раскидистой грушей стоял небольшой деревянный столик и лавочки по обе стороны от него. На столике стояли крынка и кружечка. Старец взял крынку и, протянув её мне, попросил:
– Сходи до колодца, там, за домом. Принеси водицы. Чай – чаем, а вода – водой!
Я принёс воду. Старец сидел за столиком и наблюдал за мной. Я сел напротив него и задал вопрос, снедавший меня:
– А где Учитель?
– Да вот и я хотел бы знать, где он, но сперва – ты-то, где был?
– Не знаю…
– Как так не знаешь? Что, ничего не помнишь?
– Почему не помню? … Просто долго рассказывать.
– А ты говори, торопиться некуда.
И я поведал ему всё, что приключилось со мной. Не знаю отчего, но старец располагал к себе, и мне было легко с ним рядом. Когда же я замолчал, он спросил:
– А на пасеку как попал? Она ж на той стороне, – и он махнул рукой, указывая направление.
Мне пришлось рассказать и о том, как я «перелетел» сад и, не решившись более на подобный эксперимент, пешком дошёл до дома.
Старец улыбнулся:
– Так вот оно что! А я-то ума не приложу, как же ты с той стороны зашёл… Да, Николай, - немного помолчав, продолжил он, - угораздило тебя! Учитель твой, не дождавшись, искать тебя пошёл; так тебе - одна дорога, а ему - тысячи. Благодари Всевышнего, что жив остался, и бабушке своей, когда она сюда придёт, «спасибо» скажи или так сходи. Это она помогла тебе.
– Бабушка? Но как? – удивился я.
– Да, бабушка твоя. Она тебя выходила. Отравила душу твою та девица, одурманила. Как только сил у тебя хватило до бабушки добраться…
– Но что она делала?
– Отварами из трав тебя отпаивала. Разве для тебя ново, что она знает свойства трав?
– Нет, но она…
– Да, да! Она… она неделю за тобой ходила. Днём маялась, места не находила, молилась, а ночами подле тебя была.
– А она это знает?
– Нет, не помнит. Не дано этого людям знать.
Надолго меж нами воцарилось молчание. О чём думал старец, не знаю, но я же пытался осмыслить то, что только что услышал и узнал.
– Что ж будет теперь? - нарушил я молчание.
– А что? Учителя ждать будем. Твой путь испытаний окончен. Но тебе ещё надо войти в нашу Небесную Страну. И когда тебе будет открыта эта дверь - кто знает?!
Он встал и медленно пошёл вглубь сада, а я остался наедине со своими думами. Немного погодя появился старец, он нёс в руках красивое большое яблоко. Подойдя к столику, протянул его мне:
– На-ка, отведай, а то загрустил совсем.
– Нет, не загрустил, просто задумался.
– О чём думается то?
– Да обо всём понемногу.
– Да я вот тоже думаю: как же ты мог угодить к этой девице?
– Это не его вина, - вмешался кто-то. Мы со старцем Николосом оглянулись и изумились, и обрадовались: это был Учитель. - С тобой всё в порядке, я рад, - говорил он, похлопывая меня по плечу. - Давно он пришёл? – обратился Учитель к старцу.
– Да нет, только ныне, чайку-то только и успели испить, а тут и ты появился.
– Ты вызвал меня, вот я и вернулся.
Я с недоумением смотрел то на старца, то на Учителя.
– А ты думаешь, я руки сложа сидел бы и ждал? – спросил старец, улыбаясь мне. - Пока ты тут раздумывал, я и ходил звать его. А то, кому ведомо, сколько бы он ещё искал тебя и где?
Мы все сели за стол, и завязалась оживлённая беседа.
– Кто она? – спросил старец. - Почему не его вина?
Я сразу понял: разговор о девице. Вспомнив эту женщину, я невольно вздрогнул, а Учитель отвечал:
– Он раньше видел Князя Тьмы, это слуга его. Это он заслал её сюда.
– А что же должно было быть на этой дороге? – поинтересовался я.
– Этого не скажу. Не надо тебе знать, но, подвергнувшись более тяжкому испытанию, ты достойно вышел из него. К тому же время испытаний закончено. - Учитель смотрел на меня с улыбкой и продолжил: - Если хочешь, мы можем немного побыть здесь, а если нет, то отправимся в путь сразу.
– Нет, нет, нет! – запротестовал старец Николос. - Вы не просто путники, вы - мои гости. И так вот просто я вас не отпущу.
И старец поспешил к дому, неся оттуда посуду и еду. Я встал, чтобы помочь ему накрыть на стол. Но старец, слегка подтолкнув меня в бок локтем, сказал:
– Где вода - знаешь, предложь умыться с дороги, - и он заговорщицки указал на Учителя.
Я сходил в дом за рушником и водой; подойдя к Учителю, сказал:
– Учитель, умойся с дороги.
Я в первый раз обратился к нему так. Да и откуда я мог знать, что «Учитель» - так почетно. Учитель с благодарностью посмотрел на меня, и по его взгляду я понял, что это теперь не просто Учитель, холодный и рассудительный, а друг, приветливый и мудрый.
Когда мы с Учителем вернулись к столу, старец уже ждал нас. Трапеза прошла в молчании, зато потом мы тараторили больше сорок. Старец рассказал Учителю о моей попытке переместиться, хоть я сам не придал этому никакого значения. Учитель похвалил меня и добавил:
– Надо научиться тебе правильно рассчитывать свои силы и энергию на предстоящий путь. Со временем придёт это знание, ты сам к этому пришёл, и мне нет необходимости тебе объяснять.
Мы говорили много и долго. О разном. Иногда Учитель и старец говорили о чём-то понятном только им. Мне хочется привести ещё один не большой диалог, запавший мне в сердце.
– Учитель, мой срок испытаний закончен?
– Да, но дальше будет не легче, а, может, в чём-то и сложней. Тебе придётся очень многому научиться.
Я был в хорошем расположении духа и мне казалось, что я смогу пережить всё, чтобы ни ожидало меня. Но мне не давал покоя ещё один вопрос, и я спросил:
– Как долго шли испытания мои?
– По земному исчислению, - немного задумавшись, отвечал Учитель, - мало, совсем мало – всего двадцать один день.
– О!? – вырвалось у старца Николоса, и брови слегка поднялись вверх.
– Да, так немного, - отвечал Учитель не сколько мне, сколько старцу. - Он достаточно чист, поэтому я так и испугался, когда он не пришёл в назначенный срок.
Помолчав, Учитель обратился ко мне:
– Вообще душа проходит этот путь за сорок дней, из них: девять - на Земле, среди родных. Но нередко бывает, что и сорока дней мало; тогда такие души бродят не месяцы, а годы. У тебя ещё много времени; я не хочу подвергать тебя опасности, мы завтра отправимся к воротам, ведущим в Страну Небесную. Войдя в них, ты станешь её жителем, и только тогда тебе откроются многие знания. Ты часто действовал, полагаясь на интуицию, - продолжал монолог Учитель, - а будешь знать, как отличить добро от зла и ещё многое другое. Если войдёшь сразу, можешь попутешествовать, а я найду тебя. Если нет, то придётся ждать. Но я буду встречать тебя за воротами. Знай это.
Всё, что сказал Учитель, обрушилось на меня холодной волной, и я пытался привести свои разбегающиеся мысли в порядок. А Учитель со старцем ещё долго разговаривали, но я был далёк от их беседы. Я долго гулял по саду, подходил к пчелиным домикам, прислушивался к гулу в них, пока меня не позвали.
– Николай, идём в дом, пора на покой, - звал старец.
Спал я крепко. Наутро Учитель с трудом разбудил меня. Умывшись, я немного побродил по саду. Как здесь было спокойно и хорошо! Я сорвал грушу и съел. Маслянистая мякоть плода и свежесть сока взбодрили меня. Когда я вернулся к домику, Учитель ждал меня, держа в руках небольшую суму.
– Это тебе, - сказал он, протягивая мне сумку. - Нам пора. До встречи, Николос!
– До встречи, Био.
– Меня удивило такое обращение к Учителю, но я промолчал: должно же быть имя у человека.
– До встречи, Николай. Когда захочешь, приходи. Мой дом всегда для тебя открыт.
Растроганный предложенной дружбой, я не знал, что ответить, и мы просто обнялись по-дружески. Старец остался на крылечке, а мы с Учителем снова отправились в путь.
Теперь его отношение ко мне было другим: более тёплым. И мы разговаривали.
– Скажи, Учитель, почему Николос живет старцем? Не лучше ли быть молодым?
– Это только внешне он выглядит старцем, а так: он молод, как ты или я. Он радость жизни приобрел на Земле только в старости, незадолго до перехода сюда. Когда-нибудь он сам расскажет об этом. Этот облик не тяготит его, наоборот, радует. Я говорил тебе, что так бывает, хотя и редко.
– А что я могу делать, попав в Небесную Страну?
– Всё что угодно. Ты будешь надолго её жителем. Ты можешь построить себе дом или попутешествовать; здесь очень много интересного. Но одно неизменно – ты должен учиться, и я буду помогать тебе.
– Чему учиться, Учитель?
– Приобретать Вселенские знания.
Какое-то время мы шли молча, потом Учитель обратился ко мне:
– Николай, в скором времени тебе предстоит встреча с Всевышним. Очень во многом жизнь твоя здесь будет зависеть от Него.
– О чём Он будет спрашивать?
– Этого я не могу знать. Одно могу сказать – будь искренен. И если чего-то желаешь, можешь попросить.
– А перед Ним все предстают?
– Все до единого, только каждый в свой срок.
– А от чего зависит это?
– Трудно однозначно ответить на твой вопрос. Очень многое зависит от самого человека, от его жизни, образа мыслей, да и многое другое может повлиять. Вот ты уже не раз был перед Ним.
– Я?!
– Да. Вспомни то пекло, куда ты попал, убегая от преследователя; а яркий, ослепивший тебя свет? Это и был Он.
– Но я не знал этого.
– Это не страшно, главное, что ты верил в Него, в Его помощь. Знаешь, можно молить и просить, но не верить. Это ужасно!
– Учитель, а то «чудище», что преследовало меня, кто это?
– Не знаю. Но это был блуждающий дух.
– Как понять – «блуждающий»?
– Это дух, не нашедший пристанища в Стране Небесной. Он низко пал и деградирует, становясь всё хуже и хуже. Это духи, обречённые на гибель, редко кто восстаёт из них. В основном они погибают, перестают существовать, даже как энергия.
Мне не всё было ясно, но решил не переспрашивать. Так мы шли среди леса. Деревья стеной поднимались сразу от тропинки. Лес казался глухим и непроглядным. Но вот нашему взору открылась поляна.
– Здесь есть родничок, пойдём к нему, отдохнём немного, - сказал Учитель.
И правда - из-под земли бил небольшой родничок, рядом с ним на камне стояла кружка из бересты. Это удивило меня. Учитель взял у меня суму, развязал её и достал оттуда пару лепёшек и яблоко. Разломил яблоко, протянул мне его половину и лепёшку; то же досталось и ему. Пища привела меня в восторг! Мне казалось, что я никогда не ел ничего вкуснее. Отдых у родничка пошёл на пользу мне, и, выпив воды напоследок, мы снова двинулись в путь. Чувство голода притупилось, но не прошло. Как ни странно, я постоянно чувствовал это.
Какое-то время мы шли молча. Щебет птиц и свежесть леса завладели мной, и я рассматривал всё, что попадалось мне: это и цветы, и бабочки, и птицы, а вон там юркнул зверёк, пушистый, небольшой - наверное, белка. Незаметно мы вышли из леса, и перед нами открылась широкая степь, изредка попадались небольшие одинокие деревца. Вдали виднелось что-то большое и тёмное.
– Твой путь лежит туда, - указал Учитель рукой в сторону неясных очертаний. -  Я буду ждать тебя за воротами. До встречи.
– До встречи, Учитель.
И он исчез, а я медленно двинулся вперёд. Но чем медленнее шёл, тем быстрее приближалось неясное строение, обретая чёткие грани. Это были ворота, ведущие в Небесную Страну. За ними Учитель будет ждать меня. Но когда я войду в них – неизвестно.
Я подходил всё ближе и ближе к ним. Сколько здесь было народу! И все они ждали одного – возможности войти туда.
На меня никто не обратил внимания, да и кому какое дело до вновь прибывшего? В их глазах: я - ещё один скиталец, ничем не отличающийся от них. Я опустился наземь, прислонившись спиной к камню, стал рассматривать пёструю толпу, ожидая своего часа на вход в эти ворота…

<< На предыдущую страницу    Читать далее >>

1  2.1  2.2  2.3  3.1  3.2  4.1  4.2  5.1  5.2  6.1  6.2  7.1  7.2  8  9.1  9.2  10.1  10.2  11.1  11.2  12.1  12.2  13.1  13.2  14  15.1  15.2  16.1  16.2  17  18